Часть 1
 

В Православной Церкви икона является не просто иллюстрацией, поясняющей Священное Писание (что вполне допустимо для католиков), но органически входит в литургическую жизнь. При рассмотрении вопроса об эволюции полноты выражения троичного догмата в иконах, казалось бы, естественно начать с древнейших примеров и закончить современными. Однако более целесообразным представляется сначала обратиться к высочайшему достижению в деле такого выражения — иконе преподобного Андрея Рублёва, а потом перейти к анализу предшествовавших и последовавших за нею типов икон.

 
 
Чтобы упорядочить последующий анализ, полезно сформулировать в самой краткой форме основные качества, которыми обладает Троица по учению Церкви.
 
1. Триединость. 2. Единосущность. 3. Нераздельность. 4. Соприсносущность. 5. Специфичность. 6. Взаимодействие.
 
Кроме того, Троица является ещё:
 
7. Святой. 8. Живоначальной.
 
То обстоятельство, что «Троица» Рублёва несёт в себе высокую полноту выражения догмата, интуитивно чувствовали многие. Лучше всего об этом свидетельствует неопубликованная работа В. Н. Щепкина, в которой он абсолютно справедливо пишет, что Рублёв создал «прямое воплощение главного догмата христианства» и, далее, что «поэтическая дума о догмате разлита в иконе повсюду». В аналогичном смысле можно трактовать и мысль отца Павла Флоренского о том, что икона Рублёва «…уже перестала быть одним из изображений лицевого жития, и её отношение к Мамвре — уже рудимент. Эта икона показывает в поражающем видении Самоё Пресвятую Троицу — новое откровение, хотя и под покровом старых и, несомненно, менее значительных форм»…
 
 
Триединость. Показать, что три Лица составляют одного Бога, можно только при изображении их на одной иконе (поэтому здесь немыслимо то, что нередко делается в иконах «Благовещения», где Богоматерь и Архангел Гавриил, — например, на Царских вратах — изображаются на отдельных иконах, составляющих в свою очередь единую композицию). Дополнительным и очень существенным приёмом является запрет на надписание нимбов у Лиц и использование вместо них объединяющей надписи, представляющей Триаду в виде Монады — «Пресвятая Троица». С этим же связан и запрет на разделение Лиц путём изображения разных нимбов…
 
Единосущность. Она передана у Рублёва предельно просто: три изображённых ангела совершенно однотипны. Между ними нет никаких видимых различий, и этого оказывается достаточно для возникновения ощущения единосущности.
 
Что же касается нераздельности, то её символизирует жертвенная чаша, находящаяся на престоле. Чашу справедливо трактуют как символ Евхаристии. Но она объединяет людей в Церковь, поэтому и в данном случае чаша объединяет трёх Лиц в некоторое единство. Такой тонкий знаток богословия иконопочитания, как Л. А. Успенский, так говорит об этом: «Если наклон голов и фигур двух ангелов, направленных в сторону третьего, объединяет их между собой, то жесты рук их направлены к стоящей на белом столе, как на престоле, Евхаристической Чаше с головой жертвенного животного… Она стягивает движения рук». Жертвенная чаша — смысловой и композиционный центр иконы — одна на всех трёх ангелов, и это тоже говорит о том, что перед нами Монада.
 
 
Передача на иконе соприсносущности представляет очень трудную задачу. Ведь это означает, что три Лица существуют лишь вместе (об этом говорит уже их нераздельность) и всегда. Но «всегда» — это категория времени, а передать время средствами, которыми располагает изобразительное искусство, крайне трудно. Здесь возможны только косвенные методы. Рублёв очень тонко и удачно использует такую возможность. Обратившись ко всем доступным ему средствам (композиция, линия, цвет), он создаёт ощущение тишины, покоя и остановки времени.
 
Этому способствует и то, что ангелы ведут безмолвную беседу. Ведь обычная беседа требует произнесения слов, требует времени, и, изобрази Рублёв именно это, — время вошло бы в икону. При безмолвной же беседе происходит обмен образами и эмоциями, а не словами. Ведь эмоции способны возникать мгновенно и продолжаться сколь угодно долго. Недаром появились такие понятия, как «любовь с первого взгляда» или «вечная любовь». Аналогично и образы: человек способен сразу представить себе красивый пейзаж. Если же попытаться передать любовь или пейзаж словами, то для этого окажется необходимым время, да и словами адекватно передать такое тонкое чувство, как любовь, невозможно. Образ и эмоции всегда будут в этом смысле богаче и ярче слов. В результате совокупности использованных Рублёвым средств кажется, что три ангела сидят и беседуют уже бесконечно долго и столь же долго будут продолжать сидеть здесь. Они находятся вне суетящегося и спешащего мира людей — они в вечности. Но в вечности время не течёт, оно всё целиком — в ней. Находящееся в вечности действительно становится присносущным — существующим всегда.
 
Специфичность Лиц является своего рода оппозицией к единосущности. Единосущность говорит не о полной тождественности Лиц, они не обезличены. Как очень удачно сформулировал П. А. Флоренский, троичный догмат делает Лица различаемыми, но не различными. У Рублёва специфичность показана весьма просто: у ангелов различны позы, на них различные одеяния. Но простота такого приёма позволяет одновременно достигнуть того, что специфичность у Рублёва не бросается в глаза. Он очень тонко и сдержанно передаёт различия Лиц при подчёркивании их единосущности, что полностью соответствует учению Церкви о Троице.
 
Взаимодействие Лиц передано у Рублёва в виде безмолвной беседы ангелов. Выше уже говорилось, что три Лица не просто сосуществуют, а находятся в тесном взаимодействии: Сын рождается, а Святой Дух исходит от Отца. Но изобразить на иконе рождение и исхождение немыслимо, тем более, что в силу непостижимости Бога мы не знаем точного значения слов «рождение» и «исхождение» и представить себе это не в состоянии. Конечно, взаимодействие Лиц не сводится лишь к этим двум пунктам, входящим в Символ веры, а является более многосторонним. Поэтому изображение взаимодействия в виде безмолвной беседы, а точнее, обмена образами и непередаваемыми словами-эмоциями, вполне разумно как метод наглядного представления небесного взаимодействия.
 
Святость Троицы подчёркивается нимбами у трёх Лиц, тем, что они изображены в виде ангелов, и, кроме того, тем, что на втором плане иконы, справа, показана гора, воплощающая символ святости.
 
Живоначальность характеризует древо жизни, находящееся за средним ангелом. Такой вид принял у Рублёва Мамврийский дуб, в тени которого Авраам потчевал Троицу. Так, бытовая деталь — дуб — стала у Рублёва символом, уместным при изображении горнего мира.
 
Исследователи творчества преподобного Андрея совершенно справедливо указывали, например, на то, что жертвенная чаша на престоле символизирует добровольную жертву Сына, и толковали жесты ангелов соответствующим образом. Они находили также, что взаимодействие изображённых ангелов (через их позы и жесты) говорит о любви, связывающей Лиц в Единство. Все эти и другие соображения подобного типа, безусловно, интересны, в них делается попытка понять жизнь Бога в Самом Себе, однако они не связаны непосредственно с вопросом, который здесь обсуждается: проблемой полноты передачи троичного догмата в иконах. Заканчивая анализ «Троицы» Рублёва, хотелось бы особо подчеркнуть, что, отталкиваясь от ветхозаветного рассказа о встрече Авраама с Богом, Рублёв сознательно устранил из иконы всё бытовое, дольнее и дал изумительное изображение горнего мира…
 
 
В предшествовавшее Рублёву время все иконы Троицы писались по типу, известному как «Гостеприимство Авраама». Здесь изображалась не только Троица, но и Авраам с Саррой, угощающие дорогих гостей, иногда рисовали и заклание тельца отроком. Это сразу приближало возникающий образ к повседневному земному быту — он представлял уже не горний мир, но мир дольний, который, правда, посетил Бог. Здесь необходимо заметить, что композиции, изображающие Троицу в виде трёх ангелов, существовали и до Рублёва, но отсутствие в них Авраама и Сарры объясняется совсем просто: для их изображения не хватало места…