Проверьте ваш почтовый ящик! Check your mailbox!
Сегодня

8 ноября: Неделя 22 по Пятидесятнице. Великомученика Димитрия Солунского; мученика Луппа; преподобного Димитрия Басарбовского, Болгарского ...

Содержание
Главная Nota Bene! Читаем Евангелие Библиотека православная Аудиоматериалы Искусство с мыслью о Боге Для детей и родителей "Врата Небесные" Задать вопрос священнику Словарь Православия Фотогалерея
История Церкви Сестринское служение Иконы Богородицы Память угодников Божиих
Дарога да святыняў Ютубканал
Архив Dei Verbo Контакты «Поддержите наш проект!»
Рекомендуем


«Слава Богу за всё»


Мы сидим в небольшой, но уютной кухне обычной «хрущёвки», пьём крепкий кофе. Напротив меня — Галина Терентьевна Сытенко, рядышком — сестра милосердия Ирина, уже почти год ухаживающая за пожилой женщиной. Я с восхищением наблюдаю за ними и слушаю историю, которую рассказывает Галина Терентьевна:
 
Галина Терентьевна Сытенко— Родом я из Ростова-на-Дону. Папа у меня военный юрист, в 1945 году его перевели в Киев вести процессы по делам фашистским преступникам. Филиалами Нюрнбергского трибунала были процессы в СССР. Он как председатель трибунала судил бандеровцев. Около тридцати лет наша семья прожила в Украине…
 
Как я попала в Беларусь? У московского Всесоюзного научно-исследовательского института технической эстетики было девять филиалов по всему Союзу, в том числе в Киеве и Минске. Меня пригласили в белорусский филиал. Чем он меня соблазнил? Помог поменять коммунальную квартиру в Киеве на хорошую однокомнатную в центре города, предложил престижную должность и неплохую зарплату. Я — сына в охапку и приехала в Беларусь. Живя в Минске, защитила диссертацию по дизайну и технической эстетике.
 
Сын Виктор по окончании математической школы участвовал в олимпиаде, которую проводил известный Московский физико-технический институт. Стал победителем и получил приглашение сдать экзамены в тот самый институт. Он, шестнадцатилетний мальчишка, поехал в Москву и поступил! Так он стал москвичом.
 
Приходит мне письмо: «Мама, я хочу креститься, как ты на это смотришь?» — «Знаешь, сынок, это настолько интимное дело, что я вмешиваться не могу, потому что бог тебя призывает». Тут же он мне ответил: «Мама, Бог пишется с большой буквы!» В 18-ть лет Виктор крестился.
 
В студенческие годы у него уже была семья, родилась доченька. Несмотря на стипендию, родительские деньги, сын пошёл работать в Центральный научно-исследовательский институт туберкулёза, где налаживал первый компьютер — ЭВМ. Как математик-программист разработал программу для ЭВМ по диагностике и лечению туберкулёза у детей. Эту же тему он выбрал и для написания дипломной работы. Прекрасно защитился, получил замечательное распределение на так называемый «почтовый ящик». В советское время оборонные и засекреченные предприятия не имели имен, а шифровались как «почтовый ящик номер такой-то». Но Виктор принял решение от распределения отказаться. Он мне так и сказал: «Мама, я на войну работать не буду!» Что он говорил генерал-майору, не знаю, но тот его отпустил. Спрашиваю: «А что же ты будешь делать?» — «Я буду работать в церкви».
 
Кстати, о «почтовых ящиках». В Киеве я проработала семь лет на заводе «Арсенал», который выпускал фотоаппараты «Киев». Трудилась там шлифовщиком оптики, после пригласили в многотиражную газету, где я вступила в Союз журналистов. Фотоаппараты — изделия народного потребления, а в действительности на заводе ещё выпускали боеголовки к ракетам. Доходило до того, что нам запрещали в газете писать: «Директор завода такой-то…» А прикрывались просто «инженером Ивановым». Нельзя было давать фотографии работников в белых халатах. В общем, завод «Арсенал» нигде не фигурировал, а именовался просто «почтовым ящиком № 245».
 
И вот начались скитания сына по пяти областям, вплоть до самых глухих деревенских храмов. Только он устроится где певцом, где чтецом, где псаломщиком, моментально докладывают чекисту — находились люди. А тогда в каждом районе работал чекист, который официально назывался уполномоченным по делам Русской Православной Церкви. Он вызывал батюшку и говорил: «Решайте: либо этот юноша остаётся, но мы вас увольняем, либо вы увольняете его». В то время молодых людей к храму вообще не подпускали. На Пасху собирались дружинники и делали кольцо вокруг церкви. Доходило даже, простите, до мордобоя. А тут служить пришёл молодой человек!
 
Мама, я удостоился беседы с отцом Иоанном Крестьянкиным
 
В итоге Виктор устроился в храм под Обнинском к батюшке Валентину Дронову; сейчас он очень известен в Москве. Отец Валентин решил поехать к старцу Иоанну Крестьянкину и взял с собой моего сына. Как он мне в письме рассказывал: «Мама, я удостоился беседы с отцом Иоанном Крестьянкиным». Отец Иоанн ему так и сказал: «Иди в монастырь». И мой Виктор ушёл в монастырь. Сейчас он игумен Макарий в Свято-Даниловом монастыре. Первое его послушание — торговать церковными книгами, иконами в лавке. Помню, зашла в тот церковный магазинчик; а народу много, надвигался волной, а мой сын, высокий, широкоплечий: «Православные, назад!» Тогда только-только стали разрешать ходить в храмы; это был конец 1980-х, потепление шло перед празднованием 1000-летия Крещения Руси.
 
Я же крестилась, когда заболела. У меня начались сильные боли в желудке и в голове. В больнице я или кричала, или стонала, со мной никто лежать в палате не хотел. И тут вижу сон: огромный серебряный православный крест, увитый виноградной лозой. Этот крест меня перекрестил. И мужской голос сказал, что если я крещусь, то буду спасена. Я тогда не понимала христианского значения слова «спасение», думала, мои боли прекратятся. Я дала себе слово креститься немедленно. Хотя тогда вообще не знала, как выглядит крест, в православной вере я была безграмотной. Спустя годы, редактируя книгу одного белорусского православного автора про крест, увидела фотографию точно такого же, который мне снился. После тяжелейшей операции — а мне удалили две трети желудка, селезёнку — сразу дали инвалидность 2-й группы, я покрестилась.
 
На работу пошла устраиваться к Митрополиту Филарету, рассказала ему всё как на духу: и про опыт работы, и про инвалидность, и про то, что коммунистка. Тогда ведь это был привычный жизненный путь: октябрёнок, пионер, комсомолец и, наконец, коммунист! Для меня альтернативы не существовало, мои родители — коммунисты, порождённые советской системой. А владыка мне сказал: «Если вы хотите трудиться здесь, то членство в партии и работа в церкви несовместимы».
 
Я отправилась к отцу Иоанну Крестьянкину, который мне написал: «Если вы захотите быть свободной, то постарайтесь это сделать без шума». И ещё: «У Бога нет партийных и беспартийных, а есть верующие и неверующие». Я пишу заявление о выходе из партии, прихожу к секретарю парторганизации, а он мне: «Не-е-е-т, вы не будете выходить из партии. Мы вас будем исключать!» — и крутит пальцем перед моим носом. А что значит исключить человека из партии — пятно на всю оставшуюся жизнь! Резко меня кладут в больницу, я пишу заявление: в связи с тем, что я госпитализирована, прошу рассмотреть мой выход из партии в моё отсутствие. Вот так меня исключили, как говорится, без шума и пыли, и нервы никто не трепал. Так Господь устроил!
 
Советские законы Митрополит Филарет знает, поэтому спрашивает: «Какая у вас трудовая рекомендация?» — «Без права работы по инвалидности». Каждый год нужно было переосвидетельствоваться, как будто у меня вырастет новый желудок! На третий год моей инвалидности прохожу медкомиссию, врач смотрит на меня с сочувствием: «Как же вы живёте на эту мизерную пенсию?» Я возьми и брякни ему честно: «Я подрабатываю» — «Пойду вам навстречу». И пишет: «Рекомендован надомный труд по специальности». С этой рекомендацией я снова пришла к владыке, он вначале заключил со мной договор, а после взял в штат редактором журнала «Минские епархиальные ведомости» (по первому образованию я филолог).
 
«Слава Богу за всё»
 
В 2006-м году мне поставили искусственный протез тазобедренного сустава, потому что был сильнейший артроз, а это очень болезненно. Меня оперировали в подмосковных Мытищах. Почти десять лет я благополучно проходила с протезом, а потом с ним что-то случилось, вернулись боли. Я давай ездить по консультациям, была в Республиканском центре ортопедии и травматологии, где и посоветовали снова оперироваться, потому что стёрлась прокладка. На компьютерной томографии было видно, что верхняя часть протеза и вовсе сломалась, образовались кисты. Доктор мне сказал: «Вас ожидает длительная и кровопролитная операция».
 
Сделали мне спинальную анестезию, вся нижняя часть тела онемела, я её не чувствовала, зато всё слышала: как пилили протез, как чистили, зашивали. По милости Божией операцию перенесла хорошо.
 
После выписки оказалась совершенно беспомощная — никого не могла найти для поддержки. Я звонила во все колокола! Вначале за мной смотрела духовное чадо моего сына Нина Анатольевна, но для меня она просто Ниночка. Из прихода в честь иконы Божией Матери «Всех скорбящих Радость» ко мне приходили волонтёры; я стала их первой подопечной. Господь посылает добрых, отзывчивых людей. У меня оказались телефоны матушек Свято-Елисаветинского монастыря. А в своё время я сотрудничала с монастырём — была редактором и корректором. Так я вышла на монастырскую патронажную службу. Оттуда в больнице меня навещали девчата, старательно ухаживали за мной. После выписки начала приходить Ирина. Она перед любым делом обязательно молится. Тогда я почти не вставала, только — в туалет и дверь открыть. Ирочка обрабатывала, залечивала мою рану, бинтовала ноги. А ещё постоянно готовила, кстати, очень вкусно.
 
А как она сидела со мной, когда давление подскочило — ничем не могли сбить! Мы просто забыли про молитву. Всё делали от испуга и растерянности, только не молились. А вот когда помолились, выпили святой воды — мне стало легче, давление нормализовалось! Читаем Евангелие по очереди, Апостол, канон о болящем. Этим мы тоже лечимся. Разве я могу не считать Иру родным человеком?
 
Я бесконечно всем благодарна. Слава Богу за всё!
 
Анна ЯКИМОВИЧ



к содержанию ↑
Рассказать друзьям:

Друзья!



Наш портал — не коммерческий, а духовно-просветительский проект.
Мы стремимся сеять разумное, доброе, вечное в мире, где немало скорбей и проблем. Далеко не все из них можно решить с помощью денег. Порой спасает слово, порой книга, вовремя полученная информация. Устное или печатное слово способно нежданно тронуть до глубины души, перевернуть всю жизнь и заставить поверить в Бога,  может возродить и укрепить веру, найти для себя смысл жизни. И всё — благодаря опыту других людей, которые искусно описали то, что пережили и поняли сами.


Если Вам по душе то, что мы делаем, — поддержите нас! Помогите сохранить в мировом интернет-пространстве два по-своему уникальных православных сайта. И помолитесь за упокой души основателя портала — раба Божия Андрея.