Проверьте ваш почтовый ящик! Check your mailbox!
Сегодня

5 декабря: апостолов Филимона и Архиппа и мученицы Апфии; священномученика Иоасафа, епископа Могилёвского ...

Содержание
Главная Nota Bene! Читаем Евангелие Библиотека православная Аудиоматериалы Искусство с мыслью о Боге Для детей и родителей "Врата Небесные" Задать вопрос священнику Словарь Православия Фотогалерея
История Церкви Сестринское служение Иконы Богородицы Память угодников Божиих
Дарога да святыняў Ютубканал
Архив Dei Verbo Контакты «Поддержите наш проект!»
Рекомендуем


Приносящие мечту


Чтобы облегчить страдания людей в больницах, их посещают волонтёры, священники, сёстры милосердия. А ещё сюда приходят… клоуны, часто именуемые «приносящими мечту». Эти посетители — особые; появляясь в палатах, они вызывают улыбки, потому что их смешные носы, ужимки и шутки, даже… белые халаты, дарят маленьким пациентам и их близким моменты радости и надежды. Что происходит в больнице, когда там встречаются дети и клоуны? Это надо видеть! Реакция малышей настолько бурная и непосредственная, что и врачи, и родители не в состоянии удержаться от улыбки. Малыши моментально включаются в игру, смеются, и только самые слабые, самые тяжёлые болящие делают это не сразу — силёнок не хватает.

в больницу приходят… клоуны

А вот о чём переживают артисты, приходящие к деткам-инвалидам, к тяжело больным либо безнадёжным пациентам? За ответом я пришла в столичный театр кукол, чтобы побеседовать с тремя актрисами, принимающими участие в проекте «Доктор Клоун», который начал реализовываться в нашей стране 20 лет назад благодаря швейцарскому фонду «Теодора».

Беседую с Яной Агеенко (клоун «Янка») о её работе (или всё же служении?) в качестве клоуна.

— Яна, сколько времени прошло с тех пор, как на свет появился клоун «Янка»?


— Года четыре назад. Тогда фонд «Теодора» решил расширить свою деятельность, и многие клиники Беларуси захотели участвовать в проекте «Доктор Клоун», использовать арт-терапию. В Минске нас сейчас девять человек — профессиональные актёры столичных театров, клоуны.

клоуны приходят к больным детям

— Расскажите, как это происходит — ваши посещения больных?


— В определённые часы два раза в неделю мы приходим в одну из клиник, преображаемся в клоунов. И в таком виде являемся в палаты к детям, играем с ними, показываем фокусы, развлекаем. Работаем около четырёх часов, в каждой палате приблизительно пятнадцать минут. Если в игровой комнате — то минут тридцать-сорок. Обычно психологи направляют нас, куда идти. Занимаемся не только с детьми, но и с их родителями. Ведь на родителей, дедушек и бабушек тоже приходится большая психологическая нагрузка. Особенно в хосписе... Им нужно как-то отдохнуть, переключить сознание. Потому часто сначала «веселим» родителей, потом уже работаем с ребёнком. Если же видим, что родители адекватные, а ребёнок тяжелый, то начинаем с него…

клоуны играют с детьми, показывают фокусы, развлекают

— Яна, положа руку на сердце, тяжело приходить туда, где боль, страдание?


— Да, специфика травматическая, стрессовая. Очень тяжело видеть ребёнка, находящегося в реанимации или под капельницей… Поэтому во время подготовки к проекту с нами очень много работали психологи.

Особенно тяжело было в первое время — ты же не только актёр, но и живой человек. Иногда после визита едешь домой, и не хочется разговаривать, а уткнуться бы в стекло автобуса или машины и просто молчать. Бывает и наоборот, есть желание с коллегами поговорить, обсудить, выплеснуть то, что накопилось в тебе за четыре часа в больнице…

В настоящее время, правда, многое изменилось: волонтёры, сёстры милосердия приходят к больным детям, стараются помочь, облегчить их страдания. Пандусы везде строятся для инвалидов… Общество изменило своё отношение, по-другому реагирует на проблему детской онкологии, психоневрологических заболеваний. Эти дети должны быть адаптированы к социальной среде.

— На ваш взгляд, насколько действенна арт-терапия для больных деток?


— Может, достаточно и одного визита, одного контакта с ребёнком, если он даёт свои плоды. Если ребёнок ждёт меня, если у него есть надежда, что я приду, и мы поиграем, то это уже великое дело. Ведь задача искусства, как и врачей, и всех нас, — созидание, направление нашей энергии на лучшее. Израильские врачи наблюдали, как арт-терапия сказывалась на выздоровлении. Доказано, что и у детей, и у взрослых после получения эмоциональной зарядки, после общения с животными, начинает по-другому происходить обмен веществ. А мы часто приходим с куклами. У ребёнка, который годами видит только стены палаты, маму, бабушку и врачей, всё заторможено, зациклено. А когда ты приходишь и устраиваешь ему маленький концерт, пытаешься подружить со своим героем, пусть кукольным, ненастоящим, — это потрясающе! Не нами придумано — дети всегда общались и будут общаться с куклами. Они очень помогают, потому что ребёнок доверяет сразу и пытается найти контакт с куклой. Тут уже наше мастерство, наше умение преподнести куклу, оживить, дать понять, что она живая, настоящая, что умеет смеяться, хохотать, играть. У меня лисёнок цирковой. После него дети начинают с удовольствием прыгать, скакать, играть в мяч.

если ребёнок ждёт меня, если у него есть надежда, что я приду

— Расскажите об эпизодах, которые запали в душу, тронули.


— У меня образ клоунессы с экологическим направлением — деревенская бабушка с козой. Я всегда хожу с корзиной, в которой много шишек, и дарю их детям, ибо шишки пахнут лесом, природой. А дети, когда месяцами лежат в клинике, забывают, что такое трава, воздух, солнце, вода. Ещё у меня в корзине — ракушки, игрушки-зверюшки маленькие. И вот однажды захожу в палату, навстречу мне бежит малыш и кричит: «Янка, ура! Меня выписывают! Вот, твоя шишка мне помогла!» — и бросает мне шишку в руки. Это было такое счастье — неимоверное! Шишка, которая стояла рядышком с ним на тумбочке, как бы давала ему надежду.

А в другой раз двухлетняя малышка после очень сложной манипуляции пошла ко мне на ручки и уснула. Я ощущала её тепло, её доверие. Она спала минут пять, наверное, пока я не положила её аккуратно на постельку, — и это дорогого стоит. Обычно дети боятся клоунов и людей в белых халатах. А мы приходим в белых халатах, но не простых. Есть больничные клоуны, а мы, клоуны-доктора, отличаемся тем, что у каждого из нас свой белый халат, в зависимости от образа. Клоун Муха — халат, как у мухи; Забава — как игрушка; у ПУКа (Прекрасный Универсальный Клоун) — морской костюм…

— Лично для вас это служение какое значение имеет? Как бы вы его оценили?


— Очень ёмкое слово «служение». Даже свою работу в театре работой не назовёшь. Всегда я знала, что это моё. Бог дал такую возможность реализовывать себя именно в кукольном театре, именно с детьми. И волею судеб послал мне работу в проекте «Доктор Клоун». Насколько иногда бывает трудно, больно и тяжело возвращаться из больницы. Настолько иногда бывает легко и свободно; как на крыльях летишь, потому что был какой-то трогательный момент. Если хоть один ребёнок улыбнулся во время моего визита, сказал: «Спасибо, до свидания! Приходи ещё!» — это уже победа. Значит, день прожит не просто так.


всё-таки человек создан для созидания, а не для разрушениявсё-таки человек создан для созидания, а не для разрушения

— Яна, вместо больницы можно было бы потратить свободное время на то, чтобы пойти туда, где весело, и порадоваться жизни. А в больнице удаётся радоваться?


— Удаётся. Если через неделю приходишь и видишь глаза ребёнка, которые искрятся, ждут тебя и надеются… Или психолог говорит: «Янка, сегодня именно тебя хотят увидеть, именно с тобой пообщаться». Это стоит того, чтобы жить, дарить людям улыбку, счастье, надежду. Всё-таки человек создан для созидания, а не для разрушения. В молодости мы живём не так, как в зрелом возрасте; сейчас осознаёшь, для чего ты пришёл в этот мир. И коль Бог даст сил, будем созидать!

Ирина Пасечникова (клоун Муха) — из поколения молодых артистов. Её бурный, яркий темперамент на фоне неспешности умудрённой жизнью Яны Агеенко искрился эмоциями, когда мы начали говорить о проекте «Доктор Клоун». Ирина, кроме артистической деятельности и посещения больных деток, выполняет обязанности художественного руководителя в столичном учреждении «Минскводоканал» — учит петь и играть в мини-постановках сантехников, контролёров, инженеров; все они творчески реализуются под её чутким руководством. Вот что она рассказала:

в Беларуси профессионально работаем в больницах не только мы— В Беларуси профессионально работаем в больницах не только мы. В Гомеле есть организация под названием «Счастливый нос». Я посещаю три больницы; дети — разные. И всё, что с ними происходит, оставляет особый отпечаток. Первые годы я выходила из больницы и говорила себе: «Ну вот, посмотри, какая беда людей окружает, а ты недовольна своей жизнью!» Потом решила, что не слишком хорошо так себя «взбадривать»… На данный момент я понимаю: эта работа делает меня счастливой.

— От того, что дарите детям радость?


— Да и от этого. Но нам, клоунам, надо чётко понимать, что и прописано в правилах фонда «Теодора»: мы — не врачи. Мы не лечим, а просто помогаем ребёнку в трудной ситуации почувствовать себя немного лучше, и маму его хоть чуть-чуть отвлекаем от беды.

— А это много или мало?


— Думаю, пока не попадёшь в беду и сам её не прочувствуешь, однозначно не ответишь. Мне кажется, клоун не должен знать правильный ответ. Ведь только скажет: этого мало — потеряет веру в свою работу. А скажет: этого достаточно — закончил работу как клоун. Здесь надо балансировать. Во всяком случае, мой клоун такой — он всегда сомневается. Но, уходя, по внутреннему ощущению чувствует, когда доза веселья была хороша.

Никакой клоун не сможет оценить и понять, в каком страхе и психологическом напряжении живут мамы, дети которых никогда не станут здоровыми. И я всегда ругаю родителей, говорящих: «Скажи клоуну спасибо!» Спасибо уже сказано тем, что, продравшись через боль (а это могут быть адские болевые ощущения), на тебя обратили внимание. И при этом дети могут даже ни разу не улыбнуться…

Ты должен понимать, что твоя задача и маленькая, и… важная. И надо сделать её филигранно, но не выходить за рамки. Клоун — не врач, не духовник, не супермен. Это просто ходячая таблетка. Хотя для меня всё же, что такое клоун, — загадка.

ты должен понимать, что твоя задача и маленькая, и… важная

— Но ведь есть же ощущение, будто вы дарите людям нечто хорошее, доброе?


— Я не настраиваю себя так. Я делаю то, что умею делать. Почему оказалась в этой профессии? Я, противница высокопарности, отвечу: наверное, потому, что так надо. Для меня это как некий закон жизни; женщины ведь рожают детей не из-за личного удовольствия, а так велено природой, законом жизни, Богом. Я стараюсь с достоинством решать поставленную передо мной задачу и просто живу с этим.

Актриса Диана Иванова (клоун Клёпа). Когда смотришь на неё, создаётся ощущение какой-то хрустальной хрупкости. Большие выразительные глаза и открытая улыбка… Её искренний, эмоциональный монолог, произнесённый в тишине гримёрки, не хотелось прерывать, потому что всё, пережитое в больничных палатах, лилось потоком искренних и трогательных слов:

— Почему я захотела заниматься этим делом? Много лет после окончания театрального института работала в театре, куда приходят здоровые дети. Я вижу, как они радуются, аплодируют, хохочут. А больные детки не могут прийти. Но мне очень хочется, чтобы они тоже смеялись и радовались! Я хулиганю и веселю присутствующих. Хожу с маленьким пистолетиком и пытаюсь всех строить, что тоже вызывает добрую улыбку.

Я не могу сказать, что мир несправедлив, хотя не понимаю, почему происходят многие вещи. Но я вношу свою посильную лепту добра. Порой очень больно. В Боровлянах есть часовенка — там сестра милосердия Вера Плющева. К ней можно прийти и ничего не говорить — она по глазам всё видит. Возьму её за руку, молча постою, помолюсь — и вроде полегчает.

моя клоунская работа — быть пультом переключения каналов

Однажды был у меня случай, когда четырёхлетняя девочка спросила: «Клёпа, а почему я заболела? Почему меня Боженька не любит? Я что-то плохое сделала, да? Но я же не знала, что это плохо! Я же — маленькая…» Я сказала: «На этот вопрос я ответить не могу. Но знаю одну вещь точно, на сто процентов: я тебя очень люблю, ты мне очень нужна, и я очень горжусь, что у меня есть такой маленький друг! Ты — умница и хорошо рисуешь!»

Я для себя решила: моя задача, моя клоунская работа — быть пультом переключения каналов, с грустного на весёлый. Пусть ненадолго, но они поулыбаются, похохочут, отвлекутся. И родители — тоже: ведь в онкологии сидят с детками годами, месяцами, никуда не выходя. Мамы у меня — «большие девочки». А дети — «кукусики»; называю их так, чтобы не попасть впросак, потому что порой непонятно, кто перед тобой — мальчик или девочка; они ведь лысенькие все. «Здравствуй большая девочка; ты сегодня хорошо себя вела?» А у ребёнка спрашиваю: «Вот эта большая девочка себя хорошо вела? Кушала? Ты за ней приглядывай. А то придёт Клёпа — в угол поставит».

Производят впечатление и мыльные пузыри. С ребёнком играю так: «Ну-ка, сколько у тебя доченьков, сыночков будет». Он дует, и я говорю: «Всё понятно, теперь я за нашу страну спокойна». А потом маме: «Большая девочка, дунь-ка в трубочку, сколько внуков ты готова воспитать? Вдруг ты жмотяра… Вся надежда на твоего мужа, который будет работать на фабрике памперсов, а то знаешь, какие они дорогие!»
Говорю всякую ерунду, которая заставляет переключаться и думать о будущем. Ведь в нашей онкологической больнице в Боровлянах, если вовремя диагностируют рак, семьдесят процентов деток выздоравливают.

А хоспис — это беда… Есть вещи, которые можно исправить. И, к сожалению, есть вещи, которые исправить нельзя. Последний мой визит туда был тяжёленький. Там как раз были представители из Германии, люди, которые оказывают посильную помощь. Я оделась, загримировалась, и мне говорят: «Клёпа, ты вон туда не заходи, там совсем…» — «Нет, я обязательно зайду!» Захожу и вижу ребёночка, он до этого в Боровлянах был. Уже весь в трубочках, глазки не фокусируются, головку повернуть не может. В общем, «уходящий»… Я начинаю с ним разговаривать, и он узнаёт меня по голосу. У него вдруг фокусируются глазки, он поворачивает головку, смотрит на меня, и не весь ротик, а только часть губки улыбается. Он мне улыбался! Когда я оттуда вышла, все немцы плакали…

Это был период, когда подскочил курс доллара, и люди бегали, покупали электротовары… Боже мой, это такая чушь! Такая е-рун-да! Это ничего не стоит. Даже не стоит на эти мелочи тратить свои нервы, свою жизнь. А вот улыбка этого маленького мальчика, который «уходит», стоит всех денег мира…

Елена НАСЛЕДЫШЕВА
фото автора



к содержанию ↑
Рассказать друзьям:

Друзья!



Наш портал — не коммерческий, а духовно-просветительский проект.
Мы стремимся сеять разумное, доброе, вечное в мире, где немало скорбей и проблем. Далеко не все из них можно решить с помощью денег. Порой спасает слово, порой книга, вовремя полученная информация. Устное или печатное слово способно нежданно тронуть до глубины души, перевернуть всю жизнь и заставить поверить в Бога,  может возродить и укрепить веру, найти для себя смысл жизни. И всё — благодаря опыту других людей, которые искусно описали то, что пережили и поняли сами.


Если Вам по душе то, что мы делаем, — поддержите нас! Помогите сохранить в мировом интернет-пространстве два по-своему уникальных православных сайта. И помолитесь за упокой души основателя портала — раба Божия Андрея.