Наша квартирка в старом городе – сыроватая, с печным отоплением, панцирными кроватями, общей водопроводной колонкой во дворе и уборной в дальнем его закутке – внешне не была образчиком благополучия. Купала нас мама в корыте, предварительно нагрев воду в выварке, в ней же кипятила бельё, которое стирала потом вручную… Но годы той скудной жизни вспоминаются как самые светлые, счастливые в жизни. И не мною одним, а, значит, дело не только в моей детской беззаботной радости…
 
Баба Тоня, пережившая все «прелести» Гражданской войны, коллективизации, оккупации, разрухи и голода, приезжая к нам из села, всякий раз с неподдельным умилением и радостью говорила: «Как же хорошо вы живёте!»
   
Это просто беда нашего времени: при очевидном изобилии и разнообразии еды, одежды и «товаров народного потребления», что облегчает нашу жизнь, – всё больше людей впадают в тягчайшее, безвыходное (как им думается) уныние.
 
Конечно, бывают случаи исключительные: например, человек пережил горькую потерю или вошёл в «полосу» бед, скорбей и напастей, и душа его, отягощенная невыносимым (как кажется) грузом обстоятельств, впадает в тягчайшую хандру.
 
 
Но ведь существует множество других примеров, «объективные» внешние обстоятельства не имеют к происходящему в душе человека прямого отношения. То есть человеку именно кажется, что обстоятельства его невыносимы; а на самом деле они вполне сносны и даже при ином расположении сердца могут служить причиной благодарности, счастья и радости.
 
Удивительно, насколько мы подчас не умеем ценить то, что имеем!
 
Немалую роль в нынешней эпидемии уныния играет насаждаемый повсеместно дух гедонизма, наслаждения, стремления к обладанию, упоению всеми земными благами. Причём именно не удовлетворение тем, что приходит естественным образом при разумной и доброй организации жизни, а жадное, болезненное влечение к некоему «среднестатистическому» счастью, к такому уровню материальной жизни, который почему-то кем-то когда-то был признан «золотым стандартом». И мы постепенно усвоили мысль, что без этого «стандарта» жизнь не может считаться ни счастливой, ни состоявшейся.
 
Говорят, у американцев самое жестокое оскорбление – назвать человека «неудачником», то есть тем, кто не сумел достичь в жизни успеха, «стандарта». И у нас уже принято стало оценивать человека по его социальному статусу, по степени материального преуспеяния.
 
 
Но ведь раньше ничего подобного не было, по крайней мере в широком употреблении. И никогда у русского народа не считалось оскорблением назвать кого-то или даже назваться самому неудачником. И мы знаем множество весёлых, неунывающих и сметливых таких «неудачников», странствующих по страницам русской литературы и горя не знающих.
 
И это примечательно. Понятие счастья, радости, довольства у нас не увязывалось прямо с достижением материальных благ, – а всё больше с духовным расположением, с радостной благостью, настроенной все приключающиеся напасти переносить благодушно и стойко.
 
Очевидно, корни такого отношения кроются в православной вере. Вспомните апостола Павла: «Я научился быть довольным тем, что у меня есть». К слову, апостол вовсе не настаивает на внешней нищете как непременном условии благочестия и продолжает: «Умею жить и в скудости, умею жить и в изобилии; научился всему и во всём, насыщаться и терпеть голод, быть и в обилии, и в недостатке. Всё могу в укрепляющем меня Иисусе Христе» (Флп. 4: 11–13).
 
 
Удивительный отрывок! Дело даже не в том, нищий ты или богатый, нуждаешься в чём или нет, а в том, чтобы во всех обстоятельствах оставаться христианином, быть благодарным за имеющееся и не впадать, с одной стороны, в уныние, а с другой – в надменное самодовольство.
 
Примечательно, что самый частый, по крайней мере в приватной беседе высказываемый, аргумент такого уныния – это пустота. Непонимание и нечувствование смысла жизни. То есть и «завал» житейский бывает причиной уныния, но всё же именно не внешние обстоятельства большей частью, а нежелание их терпеть, непонимание, для чего и зачем «это всё», становятся причиной уныния.
 
Нас слишком долго приучали к безверию. Но, кажется, благодать хранила наш народ и в особо тягостные периоды истории давала ему духовные, нравственные силы для преодоления бед и напастей.
 
Может, это связано с тем, что народ наш после революции терпел в известном смысле насилие над собой, хотя по рвению сердца, по нетерпению и утрате веры сам стал причиной тяжкого рабства. Но всё же он, кажется, опомнился от своего «кровавого разгула» и больше новую власть терпел, чем радовался ей, воздыхая о своих согрешениях и сетуя, что переусердствовал, «перевернув жизнь».
 
 
Вероятно, за эту «подневольность» Дух Божий не оставлял наш народ.
 
Сейчас дело иное. Множество, именно множество, если не большинство, людей добровольно, с самозабвением бросилось у нас в погоню за земным счастьем. И «золотой стандарт» превратился в нашего золотого тельца. Теперь достижение карьерных высот, внешнего благополучия, достатка и комфорта стало главным мерилом жизни, что по-настоящему опасно, ибо свидетельствует о повсеместном духовном оскудении.
 
Думается, это «добровольное рабство» и лишает нас благодати Духа Святого, причём оно не вызвано никаким внешним принуждением или насилием.
 
А без благодати Божией жить человек не может! Жизнь его тогда ограничивается плотскими и душевными потребностями и погоней за их удовлетворением. Но даже удовлетворение этих потребностей не доставляет отраду душе, не насыщает её, а, напротив, истощает, поскольку ничто не заменит человеку общения с Богом в Духе Святом.
 
В русском языке есть подзабытое ныне или узко понимаемое (половое воздержание, телесная и душевная чистота) слово – целомудрие. Но оно глубже по своему значению: речь идёт о некой сокровенной, особенной мудрости, связанной с целостностью. Слово говорит, что высшая человеческая мудрость заключается в разумном единстве жизни: телесной, душевной и духовной, соединяющей человека с Богом. О такой целостности, о единстве с Богом должен человек заботиться более всего остального, ибо они составляют смысл и содержание, полноту человеческой жизни.
 
 
Отсюда главная причина абсолютного большинства «безвыходных» уныний – беспечность о духовной жизни и наступившая вследствие этой продолжительной беспечности пустота. Здесь никакими самоуговорами и убеждениями не поможешь, а нужно сознательно обратиться к свету, распахнуть закрытую «форточку души», чтобы свежий воздух благодати наполнил жизнь утраченным смыслом и содержанием.
 
И первый шаг человека, пребывающего в унынии, – от всего сердца, от всей души со слезами раскаяния попросить у Бога прощения за своё долгое пренебрежение Его призывом, за стремление жить «по-своему». Чем и обрек себя на тьму, духоту и жестокую тоску с унынием. Это на самом деле великий грех!
 
Невозможно обмануть Бога, «спрятавшись» от Него за своим неверием, потому что только Бог и есть наша жизнь в её подлинном, высшем смысле.
 
Обязательно нужно принести своё покаяние в храм и излить на исповеди, а потом приобщиться Тела и Крови Христовой, которыми в безумной дерзости своей долго пренебрегал. И с этого дня все силы души, внимание и усердие обратить к Богу, к исканию Его правды, открываемой в Церкви: и в Священном Писании, и в опыте жизни святых отцов, и в возможности общей и частной сердечной молитвы… Без этого не может быть действительного и полного исцеления от тоски и уныния!
 
 
Но не всегда благодатные перемены происходят с человеком сразу. А случается, что и верующие люди, посещающие храм и участвующие в таинствах, впадают в уныние. Ведь даже в делании добра от человека требуются настойчивость и усердие, понуждение себя и терпение. А терпение проявляется, конечно, не тогда, когда человеку легко и радостно, а – трудно и физически, и душевно. Словом, благодать Божия, желая духовного преуспеяния и возрастания человека, иногда оставляет его на время, чтобы человек мог проявить свою веру в терпеливом и усердном делании добра даже в обстоятельствах душевной пустоты и стеснения. Именно такие сознательные, порою крайние, усилия в духовном делании необходимы, ибо служат проявлением доброй человеческой воли не благодаря, а вопреки обстоятельствам.
 
Потому и говорит святой Иоанн Златоуст, что главное средство от тоски и уныния – благодарность Богу. Пусть даже с усилием крайним, но сознательно приносимая благодарность и есть действительное выражение нашей веры, без чего духовной жизни быть не может.
 
Ещё в этой связи святые отцы говорят о решимости, о твёрдом намерении переносить все испытания терпеливо и с упованием на Бога, на Его милость, которая и жесточайшие испытания обращает в неизреченные блага при нашем согласии и доверии. Это нам очень важно понять и помнить! Бог желает нам такой исключительной радости, что если бы мы могли хоть в малой степени почувствовать её, то, по слову многих отцов, согласились бы в земной жизни претерпеть самые жестокие мучения.
 
 
Скорби и несчастья зачастую только кажутся нам таковыми по сравнению с навязанным представлением о «золотом стандарте» счастья. А на деле они – лишь нетягостные «трудности», по неизреченной милости Божией с великим снисхождением предоставляемые нам для спасения, которое без трудов, и скорбей, и терпения невозможно.
 
И наоборот – внутренняя расслабленность, вялость, вечное ожидание «преференций» от жизни, постоянное недовольство и мучительные мечты о комфорте и достатке парализуют волю, делают человека склонным к меланхолии и унынию.
 
Дело зачастую совсем не в трудностях, а в отношении к жизни, в решимости переносить скорби и испытания, во внутренней собранности. Вот чему нам нужно учиться самим и учить детей, чтобы они выросли действительно добрыми людьми, крепкими душой и телом.
 
 Чехов с присущей ему меткостью сказал: «Перемена жизни к лучшему, сытость, праздность развивают в русском человеке самомнение самое наглое». От этого самомнения, от сластолюбия человек становится расслабленным, вялым, утрачивает терпение – важнейшее качество полноценной жизни. И именно от недостатка терпения рождается и зреет в его душе уныние.
 
Мы становимся заложниками своей расслабленности. Комфорт и сытость не приносят счастья. Это не значит, что нужно непременно спать на голой земле, одеваться в рубище и довольствоваться хлебом с водой. Но надо с благодарностью принимать посылаемое Господом, искать возможность для приложения сил – и не для своей только выгоды, но во славу Божию, на пользу людям.
 
И самое главное: следует иметь твёрдое упование на милость Божию и такую же твёрдую решимость ради Него переносить искушения. А дух уныния нужно гнать от себя с гневом, как некую мерзость, подступающуюся к душе, но власти над ней не имеющую. И слова благодарности, сказанные пусть даже через силу в самую трудную минуту, даже вопреки смущённому чувству и разуму, – это самые ценные, золотые слова. Ведь они – выражение подлинной свободы, доверия Богу, любящему нас больше, чем мы можем себе представить.