Само слово «любовь» очень уж многозначно и имеет положительные и отрицательные оттенки. Как тут правильно разобраться? Можно любить Бога, Церковь, Пречистую Деву, святых, ближнего, мать, отца, жену, детей!
 
 
Но можно любить вино и водку, драться, блудить, клеветать, осуждать, обманывать, воровать.
 
И из всех этих значений в совести сразу же отзывается — жалеть или сострадать.
 
 
Наверное, потому, что это — самое знакомое нам состояние. Мы ведь умеем жалеть себя. И ещё как!
 
А кто не знает о жалости матери к своему ребёнку! Сколько известно случаев, когда мать ради его жизни готова была пожертвовать собственной.
 
 
Преподобный Силуан Афонский (†1938) вспоминает разговор с одним монахом. Тот рассказывал ему о своей матери. Ребёнком он был тяжело болен, и мать сказала отцу:
 
— Как страдает наш мальчик! Я с радостью отдала бы изрезать себя на куски, если бы этим можно было помочь ему и облегчить его страдания.
 
— Так и Господь любит людей, — добавил старец. — Он так сильно жалел людей, что захотел пострадать за них как родная мать и даже более.
 
 
Что-то от такой жалости и надо переносить на ближних. Не случайно святой Феофан Затворник советует полюбить любовь как дочь! И даёт ей такую характеристику:
 
— Любовь — внутренняя сила жизни. Погружаясь в Боге и Богом исполняясь, она и Божие всё и своё тратит на братьев, в которых также живёт не мыслью, а сердцем, и всё их касающееся почитает касающимся себя. Это самораспятая жизнь, неистощимый источник всякого добра.
 
И со свойственным ему юмором продолжает:
 
— …Любовь! Это форменная одежда христиан, по которой их надо отличать от нехристиан. Не надень генерал своей форменной одежды, никто и не подумает, что он генерал. Так и нас, — кто не имеет любви, того никто… не признает христианином: ни Бог, ни ангелы, ни святые.
 
Но легко сказать: «Жалей, да ещё другого, постороннего человека! А как научиться тáк поступать?».
 
 
А никто и не говорит, что мы обязаны любить ближнего с такой привязанностью, как мать своего сына или свою дочь. Во всём нужна мера. Праведный Иоанн Кронштадтский предупреждает: «Будь умерен во всех религиозных делах, ибо… добродетель в меру, соответственно своим силам, обстоятельствам времени, места и трудам, и есть благоразумие».
 
И это понятно. У человека очень ограниченный ресурс здоровья, физических и психических сил, и, конечно, ими надо распоряжаться разумно. В одной книжке я прочитал, что даже Сам Христос допускал разные степени любви к людям.
 
 
Он называл заповедь о почитании родителей и о заботе о них заповедью Божией (Мк. 7, 9-13). А родителей призывал свою любовь и заботу отдавать прежде всего детям (Мф. 15, 26; Лк. 11, 11-13). Всю Свою жизнь Он особенно нежную любовь питал к Матери (Лк. 2, 51; Ин. 19, 26-27). А охлаждение и попрание родственных связей считал признаком нравственного падения людей (Мк. 13, 12). И к ученикам Он относился по-разному. Некоторых из них удостаивал особой любви и близости к Себе (Ин. 13, 23), других, как, например, Лазаря, называл друзьями (Ин. 11, 5, 36). С особой любовью относился к тем, кто принял Его учение. Неодинаковым было Его отношение и к народам, жившим в Его время. Особенно близкими Ему были иудеи как соотечественники (Мф. 10, 6), и Он горько оплакивал грядущую судьбу Иерусалима (Лк. 19, 41). И учеников поучал проявлять бóльшую меру любви к достойным (Мф. 10, 11).
 
Так поступал Сам Иисус. Ну, а от нас вообще требуется немного. Сделай для человека столько, сколько можешь, но искренне и от души, и исполнишь заповедь о любви. Есть даже приём, как вести себя с людьми. Послушайте, как всё просто:
 
 
— При столкновении и обращении с людьми, — говорил тот же праведный Иоанн Кронштадтский, — содержи в сердце слово «люби» и, внимая ему, беседуй со всеми с любовью и благорасположением сердца. Не выпускай никогда из сердца этого слова при столкновении с ближним, оно сильно способствует утверждению сердца в любви.
 
Только очень, очень надо следить, чтобы к этому чувству жалости и сострадания не примешался эгоизм или самомнение. Он всегда есть, потому что чистой любви не бывает, только волю ему нельзя давать, а то не заметим, как дела любви начали делать не во славу Божию, а в свою собственную славу.
 
И получится как в забавном разговоре ученика со старцем:
 
— Отче, — смущённо сказал ученик, — я хоть и творю много дел любви, а всё равно такое чувство, будто что-то сжимает мне голову.
 
— Может быть, нимб стал маловат? — с улыбкой ответил старец.
 
Хорошо сказано, правда? И почти о каждом из нас…