" /> " />
Проверьте ваш почтовый ящик! Check your mailbox!
Сегодня

...

Содержание
Главная Nota Bene! Читаем Евангелие Библиотека православная Аудиоматериалы Искусство с мыслью о Боге Для детей и родителей "Врата Небесные" Задать вопрос священнику Словарь Православия Фотогалерея
История Церкви Сестринское служение Иконы Богородицы Память угодников Божиих
Дарога да святыняў Ютубканал
Архив Dei Verbo Контакты «Поддержите наш проект!»
Рекомендуем


24 сентября мы вспоминаем святого земли белорусской — преподобного Леонтия (Карповича)


И увидят народы правду твою…
и назовут тебя новым именем, которое нарекут уста Господа.
(Ис. 62: 2)

Преподобный Леонтий (Карпович)Герой нашего повествования принадлежит к светочам страны, нации, эпохи: преподобный Леонтий (Карпович) — строитель и первый архимандрит Виленского Свято-Духового монастыря, твёрдый приверженец Православия, исповедник, «казнодей» (проповедник), богослов, человек-легенда, личность неординарная и, как всё неординарное, загадочная и притягательная. По воле Божией и силой собственных убеждений святой Леонтий оказался в самой гуще трагических событий, которые сразу припоминаются при грозном для слуха каждого православного слове «уния», когда, по свидетельству густинского летописца, «на православных гонение бысть, якоже во дне арианския или нероновы». Преподобный Леонтий — из тех немногих, кто выстоял, выстрадал, донёс свой крест до конца.

Леонтий Карпович рождён, как написал бы средневековый агиобиограф, от «благочестивых родителей». Древнейших представителей рода Карповичей находим среди киевских «земян» (служилых дворян), и род его был пусть и не из известнейших, но и не захудалый. В 1503 г. киевский земянин, «господарский боярин» пинского князя Феодора Ивановича Ярославича, Карп Карпович (полагаем, прадед Лонгина-Леонтия) получил от своего господина за верную службу остров Осов, что в Пинской волости. Прадед же, или чуть позднее дед Карповича перебрался с семьёй из-под Киева в Пинск (или под Пинск), чтобы быть ближе к своему господину. Когда же Феодор Ярославич умер, а его жена сочеталась вторым браком с князем К. И. Острожским, Карповичи, по-видимому, столь же верно стали служить новому господину.

Впрочем, среди предков Леонтия Карповича находим воинов не только ратных, но и духовных. «Урожден ест зацне и знамените з родичов благочестивых и побожных. Сын ест священнический», — пишет о нём Мелетий Смотрицкий в «Погребовом казанье». Трудно теперь установить, когда и кто из Карповичей начал династию служителей Церкви. Под 1555 г. находится, например, упоминание о диаконе пинской замковой Димитровской церкви, некоем Константине Карповиче. Отцом же будущего исповедника был, скорее всего, Фёдор Михайлович Карпович, священник упомянутой церкви, а потом и её протопоп. О матери Леонтия Карповича никаких известий не сохранилось.

Родился Лонгин в конце 1580 г. И можно предположить, что назнаменован он был 7 (20) ноября, в день памяти «мучеников иже в Милитине» (одним из которых был мученик Лонгин), и соответственно дата его рождения — 31 октября (13 ноября).

Ничего не известно о детских и юношеских годах Лонгина, кроме того, что он, вероятно, подростком, попал в Вильну: Мелетий Смотрицкий говорит — отец Леонтий «по вся лета свои» жил там. Где обучался он — тайна, но образован был по тем временам блестяще. Захария Копыстенский, например, в своей «Полинодии» (1621 г.) отмечает: «Блаженный Леонтий Карпович… муж богодухновенный, в языке греческом и латинском знамените беглый был».

Лонгин попал в Вильну в то время, когда виленское православное братство взяло на себя основную тяжесть борьбы против унии. Фактически только оно одно и сопротивлялось ей в заполонённой иезуитами Вильне, отстаивало Православие, пользуясь своим статусом ставропигии.

Возможно, Лонгин принимал непосредственное участие в строительстве нового Свято-Духова — собора, который возводился на земле князей Воловичей (около Острой Брамы), напротив Свято-Троицкого монастыря, где в 1447 г. приняли мученическую смерть литовские мученики Иоанн, Антоний и Евстафий. Не исключено, что при новой церкви сразу же начал складываться монастырь, и, вероятно, уже тогда Лонгин, по поручению братства, имел отношение к Свято-Духовому иночеству, будучи «слугою и писаром» братским. Приблизительно в это же время Лонгин начинает работать в братской типографии и вскоре становится её «корректором» (нечто вроде современного главного редактора, отвечающего за тематику изданий).

Достигнув совершеннолетия, он приступает к посольско-депутатской деятельности как представитель братства. В январе 1609 г. Лонгин Карпович едет одним из послов Виленского православного братства на Варшавский сейм. По пути посольство заезжает к подляшскому протопопу Нестору Козменичу, патриаршему экзарху Киевской митрополии. Об этой встрече с виленцами Нестор упоминает в своём послании, адресованном «отцом священником собору пинского обоего и посельским». Экзарх ставит пинчанам в пример ревность по вере виленского духовенства и граждан, среди которых назван и «пан Лонгин Карпович».

Предполагаем, исходя из скудных косвенных фактов, что после этой поездки, скорее всего во второй половине 1609 г., то есть в самое трудное для православных виленцев время, Лонгин Карпович принимает монашеский постриг, затем почти сразу же, думаем, в октябре-ноябре хиротонисуется в священники Свято-Духова собора (как раз в тот период, когда на всю Вильну нет ни одного православного священника) и, наконец, вскоре после этого становится архимандритом нового, Свято-Духова, монастыря, сочетая архимандритское служение с деятельностью в качестве главного братского типографа.

6 мая 1610 г. за издание антиуниатского произведения Мелетия Смотрицкого «Фринос» Сигизмунд III приказывает всё напечатанное сжечь, типографию у братства отобрать, а печатников, наборщиков и корректора Лонгина Карповича — особенно, если он не шляхтич — задержать на ратуше или в какой-нибудь другой тюрьме до особого распоряжения. Каким было (и было ли вообще) это «особое распоряжение», мы не знаем. Но к моменту выхода королевского указа отца Леонтия уже арестовали: в братской типографии произвели обыск, схватили «главного типографа братского, слугу и писаря Лонгина Карповича, шляхтича учтивого, и засадили в смрадную тюрьму». Несмотря на то, что Пинский повет, по словам Мелетия Смотрицкого, выдал властям «знаменитое о нём сведецтво», то есть подтвердил перед властями шляхетское происхождение и добропорядочность Карповича, тот не был освобождён. И начался для него «двухлетнего заточения подземный темничный мрак».

Мелетий СмотрицкийВозможно, это не более как случайность, но заточение Свято-Духова архимандрита ознаменовалось сильнейшим пожаром, который 1 июля 1610 г. сжёг, по свидетельству очевидцев, пол-Вильны, не затронув, однако, братских построек.

Два года в земляной яме... Во время заключения, пишет Смотрицкий в «Погребовом казанье», приходилось переносить святому сему мужу дьявольские искушения. Лукавый бес ко всяческим уловкам прибегал: то обещал ему скорое из темницы освобождение при условии, что исповедник поклонится ему до земли, то пугал грядущими жестокими пытками и мучительной смертью... Святитель многократно «вожен был пред царе и велможе для правды евангельской... был насмеван для веры православной, лжен, безчещен, шарпан от суду до суду, з турмы до турмы», так что он каждый день после жестоких пыток ожидал смерти. И всё это — за издание книги, которая стала известна не только в ВКЛ, но разошлась за его пределы, и там «кафолицкое православной нашей веры благочестие непорочно быти означило».

Иных сведений о двухлетнем заточении исповедника не отыскивается в известных нам документах. Разве только то, что братство, пытаясь защитить своего братчика, подало жалобу в Трибунал (высший апелляционный орган ВКЛ), и тот в 1611 г. постановил передать дело Карповича на «рассудок сеймовы», что, на наш взгляд, можно рассматривать как нежелание решать данный вопрос, поскольку постановления Трибунала имели силу постановлений сейма.

Неизвестно и каким образом удалось Карповичу выйти из подземной темницы. Смотрицкий утверждает, что исповедник «правды евангельской еднак незапрелся», то есть от Православия не отказался и в содеянном не раскаялся. Возможно, сыграли свою роль ходатайства крупнейших магнатов, остававшихся верных Православию (Воловичей, Огинских, Ходкевичей), — членов Свято-Духового братства, с которыми королю не с руки было ссориться из-за полуживого узника. Возможно, освобождению Карповича как-то способствовало поражение польских войск и изгнание их из Москвы...

Так или иначе, но после двухлетних пыток (видимо, не ранее Пасхи 1612 г.) Карпович был освобожден. Мученичество стало для отца Леонтия проверкой на стойкость и верность Православию. Пытки подорвали и без того слабое здоровье архимандрита, но закалили дух. Из «смрадной тюрьмы» отец Леонтий вышел настоящим воином Христовым.

После заточения исповедник тяжело болел. Собственно, он уже никогда и не поправился. Следы от кандалов и пыток навсегда остались на его теле. Но подорванное здоровье не помешало отцу Леонтию полностью отдаться делам братства и монастыря, теперь уже не только в качестве священника, архимандрита и главного типографа, но и одного из старейшин.

Как и прежде, братчикам приходится терпеть всяческие обиды со стороны Свято-Троицких униатов, которые, пользуясь тем, что Свято-Духов монастырь находится напротив, через неширокую улицу, почти каждый день и ночь бросают в братчиков камни, пускают стрелы. Во время одного из таких нападений в 1614 г. отец Леонтий едва не погиб, серьёзно раненный в голову куском кирпича. Однако святитель не даёт себе отдыха и, едва оправившись, готовит к печати недавно произнесённые им проповеди («На Преображение Господне» и «На Успение Пресвятой Богородицы»).

Благодаря необоримой силе духа немощного телом архимандрита и старейшины, братство крепко держится Православия и воспитывает будущих его защитников.

С благословения и под руководством отца Леонтия заметно активизируется деятельность братской типографии, которая с 1610 г. из-за постоянной угрозы разгрома работает то в Вильне, то в Евье (поместье князей Огинских). Издания этого периода можно охарактеризовать как преимущественно типикарные, то есть необходимые для нормальной жизни монастыря и братской церкви со всеми уставными службами. Выходят: Часослов, Анфологион, или избранные молитвы, Молитвы повседневные, Евангелие учительное, Молитвенник, Служебник, Киновион, Требник, Требник со статьями для иноков.

При этом отец Леонтий много сил и времени отдаёт исполнению священнических обязанностей. Как свидетельствует иеромонах Свято-Духового монастыря Исайя Трофимович (возможно, ставленник отца Леонтия), имел «сей авва обычай на всяк день Божественную совершати службу». Этот примерный, по словам Смотрицкого, муж был «примером не только для иноков, но и для каждого христианина, независимо от высоты его положения... поскольку, если кто на исполнение им иноческого устава смотрел, — тот видел его равным отцам-пустынникам. А кто к общечеловеческим добродетелям в мирской жизни присматривался, — видел его более всех добродетель стяжавшим… Всё время своё отдавал он либо чтению, где Бог с ним говорил, либо молитве, где он с Богом разговор вёл… Часто нужно было или окликнуть его, или по имени позвать, или даже толкнуть, чтобы он в себя пришёл, потому что часто благодатное собеседование с Богом делала отца Леонтия как бы вне себя находящимся».

Много старается отец Леонтий по упорядочиванию монашеского жития при братской церкви. «Архимандритское служение… богобоязненно, ревниво и осторожно исполнял... поскольку был муж духовный, примерный, учительный, целомудрый, братолюбивый, снисходительный», — свидетельствует о нём Мелетий Смотрицкий. Постепенно отец Леонтий вводит в Свято-Духовом монастыре чин Василия Великого.

При архимандрите Леонтии Карповиче Виленский киновийный Свято-Духов монастырь становится во главе всех православных монастырей ВКЛ и делается центром антиуниатского сопротивления. Под его управление и защиту переходят уже существующие монастыри, под его эгидой основываются новые. Таким образом, при Леонтии Карповиче православное Виленское братство имеет своих членов и приверженцев во всех концах ВКЛ, и любая мера короля и униатов против братства в Вильне тут же вызывает широчайший резонанс во всём государстве и даже за его пределами.

Неустанным и самоотверженным служением отец Леонтий, по свидетельству Смотрицкого, «церковь виленскую, охладевшую в благочестии, сотворил благодатию Христовой, способной на прежнюю, привычную для благочестивых христиан, плодотворность, соделал урожайной и плодовитой, орошая её частым дождём вод евангельских, возродив в ней святые обычаи первозажжённой Церкви… падшую из-за проклятого отступления (в унию) святыню церкви нашей Русской счастливо вознести сподобился».

С личностью Леонтия Карповича его современники связывали наступившее в ВКЛ в начале XVII века недолгое, к сожалению, православное возрождение. Виленский архимандрит стал зачинателем, вдохновителем и воплощённым символом этого возрождения. Однако было бы глубочайшей ошибкой рассматривать успех антиуниатского Похвальная грамота Смотрицкого Карповичусопротивления как результат неких тонких политических интриг или невиданной дипломатической хитрости отца Леонтия. Святитель обладал не только мудростью змеиной, но и чистотой голубиной. Он никогда, насколько мы знаем, не прибегал к оружию убивающему, но воевал духом спасающим, побеждал ненависть любовью, а гнев — кротостью. Огнём евангельской мудрости зажигал он и сердца иноверцев. «Не только православным его слушателям, но даже и иноверцам не неведомо, как ревностно выполнял он — устно и письменно — служение учительское… выводил из народов преступных, из земель еретических и халуг схизматических, приводил же в землю обетованную, в единую святую соборную и апостольскую церковь», — пишет Мелетий. Уважали и почитали отца Леонтия «православные и иноверцы, отщепенцы и отступники, которые слышали его, подобно обоюдоострому мечу действующее… сердце и все помышления даже до разделения души и духа, и до составов и мозга костей поражающее, евангельской правды увещевание». Почитали отца Леонтия за праведность, мудрость, смирение, кротость, милосердие и вместе с тем непоколебимость в вере даже униаты вроде Якова Суши.

К сожалению, проповеди отца Леонтия не дошли до нас, кроме двух из них, напечатанных в 1615 г. в братской типографии, да ещё одной — «В неделю пред Рождеством Христовым наука», — сохранившейся в списке Киево-Софийского собрания. Слава Богу и за это! Известно ведь, что иезуиты скупали проповеди отца Леонтия на вес золота, чтобы сжечь. Чудом сохранилось несколько экземпляров «Казанье двое».

В этих двух печатных проповедях представлен весь духовный христианский опыт отца Леонтия. Они — его «Символ веры», подтверждённый всей жизнью исповедника, его страданиями и исповеднической кровью. Они — его бесценное бессмертное наследство. Проникнутые истинно христианской любовью и к любящим, и к ненавидящим, слова виленского Златоуста не утратили своего значения и по сей день.

Учение отца Леонтия о преображении человеческой души — плод всей его недолгой нелёгкой жизни, — изложенное в этих проповедях, является не первым ли вообще опытом осмысления и разрешения в восточнославянской православном богословии вопроса о личном спасении. А Богородичное учение святителя, отличающееся глубиной разумения, ясностью видения и непосредственностью переживания, предстаёт едва ли не единственным в восточнославянском богословии фундаментальным произведением по мариалогии.

В то время, когда христиане убивали христиан во славу мира сего, отец Леонтий, «поднося голос свой, как трубу» над человеческим безумием, говорил о непреходящих христианских ценностях, учил о спасении души, повторял изо дня в день, терпеливо и кротко, не унывая (хотя было, от чего унывать), не отчаиваясь, с необоримой верой в спасительность Божия Промысла.

Блаженный архимандрит не только сам «строфовал и громил» словом проповеди, но и всех истинных сыновей церкви призывал отстаивать Православие — не в кровавой битве, а словом правды евангельской и кровью мученической поднявшись на рать. Сохранилось, например, его проникновенное послание на Афон, в котором отец Леонтий просит афонских подвижников прибыть в ВКЛ для поддержки Православной Церкви: «Покинутая и оставленная нами Матерь наша (Церковь) судит нас и осуждает. — Что же мы за воины, если всё время — на отдыхе, а на страже — никогда?.. Что мне за прибыль от уединённого жития, если без любви оно проведено будет? И если матери кто не любит, то кого ж такой вообще любить может? А матери своей всеконечно тот не любит, кто не хочет её, настигнутую бедами и опасностью, спасать и помогать ей не хочет в то время как должен душу за неё, по примеру Учителя (Христа), положить, ради чего святые мужи из пустынь, не говоря уже о городских монастырях, всегда на оборону её выходили в часы преследований. И теперь не отрекайся от бедной Матери твоей, со слезами зовущей тебя, сына своего и присягнувшего ей воина, и о помощи просящей, — не отрекайся, поди, поспеши служить ей!».

В 1620 г., видимо, уже смертельно больной, тридцатидевятилетний архимандрит и иноки Свято-Духового монастыря готовят к изданию «Вертоград душевный» — перевод с греческого «собрания и сочинения молитв исповедальных и благодарственных» инока Фикария Святогорца «от догмат св. Дионисия Ареопагита». В предисловиях — их два — отец Леонтий, страдая, по его словам, «душевною и телесною болезнию», признаётся: «Уповаю бо Господеви, яко ваша небопарная молитва или мне недостойному, продолжит ли ми Господь непотребного живота, вещи во уме изображенные благодатию Его в дело привести, или иного кого на сей душеполезный труд подвигнуть… возможет… по исходе окаянныя моея души из... многострадального... грешного моего тела».

Даже на смертном одре архимандрита Леонтия не оставляют заботы о дальнейшей судьбе устроенного им монастыря. Даже и на смертном одре этот неутомимый работник винограда Христова не перестаёт наставлять братию. Чувствуя близкую кончину, он говорит о вечной жизни и невольно пророчествует о себе самом: «же будет ли тела нашего дом зепсован (т.е. испорчен), иж маемо будованье от Бога дом нерукотворенный, вечный на небесех».

Даже на смертном одре у отца Леонтия болит сердце о тех, кто продолжит борьбу за православную веру. В последние минуты земной жизни его заботит, выстоит ли единственный в Вильне православный монастырь...

Уже уходя туда, где легко и радостно, где нет ни страданий, ни боли, ни плача, этот самоотверженный исповедник просит Бога продлить ему земную жизнь, чтобы довершить начатое. До последнего вздоха отец Леонтий всё повторяет: «Просите, братие, Господа Бога, абы мне даровал ещё Церкви». И услышав эти искренние молитвы, Господь и вправду чудесно даровал земной церкви нетленные останки святителя Леонтия.

Строитель и первый архимандрит Виленского Свято-Духового монастыря, отец Леонтий Карпович почил в Вильне 24 сентября (7 октября) 1620 г., немного не дожив до сорока лет.

Митрополит Филарет, почетный Патриарший Экзарх всея БеларусиВ первые десятилетия после кончины отец Леонтий почитался как святой, и мощи его находились в Вильне, видимо, в Свято-Духовом монастыре.

Что сталось с мощами святителя Леонтия после и где они теперь, Бог весть…

Виленский исповедник был забыт на столетия. Но с ним, по милосердию Божию, случилось лучшее из того, что только могло случиться с человеком после смерти: его имя не было оболгано, обесчещено, оклеветано, не стало ни камнем преткновения, ни яблоком раздора, не стало оно магическим фетишем в непристойной политической возне, им не прикрывались творящие бесчинства, — имя Леонтия Карповича исчезло до срока из истории во всей его нетронутой чистоте и святости, чтобы в своё время воскреснуть для потомков в той же чистоте.

Сегодня настал час вернуть нашей Церкви и нашему народу имя одного из преданнейших их сыновей. 4 апреля 2011 г. постановлением Синода Белорусской Православной Церкви архимандрит Виленский Леонтий (Карпович) был причислен к лику местночтимых святых Белорусской Православной Церкви в чине преподобных.


Любовь ЛЕВШУН,
доктор филологических наук, г. Минск 



Читать другие новости >>
Рассказать друзьям:

Друзья!



Наш портал — не коммерческий, а духовно-просветительский проект.
Мы стремимся сеять разумное, доброе, вечное в мире, где немало скорбей и проблем. Далеко не все из них можно решить с помощью денег. Порой спасает слово, порой книга, вовремя полученная информация. Устное или печатное слово способно нежданно тронуть до глубины души, перевернуть всю жизнь и заставить поверить в Бога,  может возродить и укрепить веру, найти для себя смысл жизни. И всё — благодаря опыту других людей, которые искусно описали то, что пережили и поняли сами.


Если Вам по душе то, что мы делаем, — поддержите нас! Помогите сохранить в мировом интернет-пространстве два по-своему уникальных православных сайта. И помолитесь за упокой души основателя портала — раба Божия Андрея.