Проверьте ваш почтовый ящик! Check your mailbox!
Сегодня

...

В жизни меня радует сама жизнь


Татьяна ДашкевичМне нравятся её спокойный, радушный голос, манера высказывать мысли, откровенность… Знакомьтесь: на вопросы отвечает поэтесса, прозаик, автор-исполнитель Татьяна Дашкевич.
 
— Некоторые считают, будто жизнь творческого человека не от мира сего, не поддаётся логическому объяснению: мол, даже с детства он отличается от своих сверстников, потом от сокурсников, коллег... Татьяна, что вы почувствовали, когда осознали писательский дар?
 
— С точки зрения «нормальности», моя жизнь обычная: родилась, окончила школу, работала, выучилась, вышла замуж, родила... А что касается ощущений по поводу дара сочинительства... Это я стала понимать в школе, когда подружки просили мои стихи переписать в свои тетрадки. А родители, обратив внимание на мои творческие способности, в старших классах отвели меня в литературное объединение. Нам очень повезло с учителем литературы. Виталий Павлович Христорождественский не только помогал нам изучать произведения, но и рассказывал интересно о писателях, и они становились для нас родными людьми. Именно Виталий Павлович, учитель от Бога, и стал ориентировать меня на поступление в литературный институт. Для обычной девочки из провинции это было, по крайней мере, дерзко — со школьной скамьи мечтать о поступлении в единственный и лучший в мире Литературный институт им. А.М. Горького. Но теперь я убеждена: в любом человеке Богом заложены все таланты; другое дело, что в каждом из нас они раскрываются по-разному, многое зависит от обстоятельств. Важно талант рассмотреть, выпустить на волю, а после развивать и совершенствовать. Институт и помогает «огранить» этот талант, из самородка сделать бриллиант.
 
Институт помогает «огранить» талант, из самородка сделать бриллиант
 
Почему-то у людей сложилось мнение, что писать научить нельзя. Вот музыке научиться можно в консерватории, живописи — в художественной академии, а вот писать... невозможно. Нет, дорогие мои, вы ошибаетесь. Литературный институт очень многое даёт. Он развивает литературный вкус, помещает тебя в среду талантливых людей, прошедших жёсткий конкурс. Как ты будешь выглядеть в этой среде, что с тобой произойдёт, вынесёшь ли трудности, с этим связанные? Литинститут воспитывает характер творческого человека, исцеляет от тщеславия и лености, показывает, что есть люди талантливее тебя. Изучая манеры и стиль писателей и поэтов, студент находит собственный стиль в творчестве. Учится грамотно владеть языком, писать рецензии.
 
— Чем, кроме сочинительства, приходилось заниматься Татьяне Дашкевич?

— У меня так счастливо сложилась судьба, что я, по большому счёту, кроме писательства, ничем не занимаюсь. Правда, мне пришлось два года отработать, чтобы поступить в литинститут. Трудовая деятельность началась в совхозе «Лошица» в качестве чернорабочей. Летом мы с женщинами занимались сельским хозяйством, а зимой — валили лес. Я была самой молодой и сильной (среди бабушек), и на меня ложилась основная нагрузка. Лес валили двуручной пилой, а потом распиливали на бруски. А в перерывах на обед я записывала фольклор, которым щедро дарили меня коллеги… Я с благодарностью вспоминаю эти два года. Совхоз-то был цветоводческий, его цветочная лаборатория принадлежала институту растениеводства, а я отвечала за астру. Лелеяла каждый цветочек: подкармливала, подсыпала грунт, песок, пропалывала, купировала, собирала семена. Но пик торжества у меня приходился на август, когда расцветали мои астры и разноцветным флагом спускались с пригорка. Это неописуемый восторг, чудо, как из маленького семечка вырастает огромный куст со множеством красивых цветов! Труд, конечно, тяжёлый, который сегодня о себе часто напоминает. Я тогда написала много стихов.
 
Я тогда написала много стихов
 
После окончания литинститута в 90-е была домработницей и няней в одном лице. У меня было трое подопечных мальчуганов. Родители готовились к эмиграции и постоянно куда-то уезжали по ночам, а я оставалась с этими детишками. Хулиганы были страшные… До меня няни больше недели с ними не выдерживали. Но озорники меня терпели, и я в этой семье пробыла рекордный срок — целых четыре месяца. Ещё я работала певчей в церковном хоре Казанского храма в подмосковном селе Фрязево.
 
— Каким ветром вас туда занесло из Москвы?!
 
— О, это история, полная чудес. В лихие девяностые, если вы помните, закрывались организации, людей выбрасывали на улицу, расцветал только криминал. Мой муж Николай работал в газете «Литературная Россия», откуда его попросили уйти из-за сокращения штата. И вот мы стоим посреди Москвы без денег, без жилья, без работы. Сказать, что нас одолела паника, — ничего не сказать. Хорошо ещё, старинный друг не отказался от затеи оставить нас сторожить свою квартиру в селе Фрязево (до этого мы не соглашались с его предложением — далеко!) Три года мы бесплатно жили в его доме. Прежде чем встретить этого подмосковного товарища, мы с мужем сходили к матушке Матроне на могилку, тогда она ещё не была канонизирована. С этого и начались чудеса в нашей жизни.
 
Так вот, я пришла в храм на службу и вместе со всеми шла к Чаше и пела «Тело Христово примите…» Причём я совершенно не знала церковное пение. И вдруг регент (Виктор Александрович Тяпкин, преподававший пение в академии в Сергиевом Посаде, человек неординарный и оригинальный) подзывает меня к себе и говорит, чтобы в субботу приходила петь, и сразу даёт оклад. А на следующий день мне позвонили из редакции журнала и предложили должность редактора в дорогом издании. В общем, спасибо матушке Матроне. Она всё устроила: за три дня мы получили жильё, я — две работы, а Коля — возможность писать очередной роман.
 
Талант, в моём понимании, включает в себя и чистоту восприятия мира— Много ли Татьяне Дашкевич довелось на жизненном пути повстречать талантливых людей?
 
— Немало. В первую очередь, это мои родители. Папа и теперь играет на гитаре, поёт. Мама стихи пробовала писать. Учителя Виталия Павловича Христорождественского уже отмечала — редкий человек; таким должен быть педагог... Впрочем, их много, и о каждом можно говорить бесконечно.
 
Но главная встреча в жизни — Николай Шипилов. Когда я впервые услышала, как он поёт, то очаровалась. Не могу сказать, что влюбилась с первого взгляда, но я была потрясена его талантом. Талант, в моём понимании, включает в себя и чистоту восприятия мира, и открытость новым впечатлениям, и доверие к людям, и жажду знаний, и умение прощать, любить. Николай многому меня научил. Это был мастер-класс высокой пробы! Он людей будто сканировал взглядом, по-доброму, конечно. В его рассказах нет осуждения, надменности такой писательской. Он живёт в образах своих героев, чувствует их, знает изнутри. Некоторое время Николай образ жизни вёл… как Горький. Сознательно, чтобы испытать на себе эту издёрганную, сложную, порой жестокую, жизнь. Он имел мужество учиться у классиков и у самой жизни по-настоящему, не отхлёбывая из чашечки кофе, утопая в мягком кресле, почитывая романчик… Лет до тридцати пяти пешком прошёл Барабинскую степь, работал на шабашках, ходил по деревням и записывал диалоги, песни. Николай, как писали о нём критики, был Одиссеем бесконечных жизненных морей. И мне немного пришлось разделить с ним это плавание — жизнь на грани. Творческую энергию он аккумулировал во время своих хождений. Последние семь лет Николай писал, не выходя из кабинета. Писал о красоте чувств, о любви к народу и Родине, о неповторимости жизни, дарованной нам Господом. Он не мог остановиться. Ему было, что сказать людям. Более талантливого человека я не видела в своей жизни.
 
— Татьяна, кроме книг об Алексее Фатьянове и блаженной Валентине Минской, над которой вы трудились вместе с протоиереем Феодором Кривоносом, автором каких биографических книг вы являетесь?
 
— Это «Жизнь старца Серафима» об архимандрите Серафиме (Тяпочкине). Со всех уголков страны шли к нему люди со своими горестями, радостями, испрашивая совета, а покидали его с обретённым душевным покоем. Батюшка находил путь к каждому сердцу, всегда был кроток, скромен и смирен. Он не жалел времени для людей, молился ночью. Молился за всех, о себе не думал, не отдыхал. В минуты сильного переутомления мог прилечь на кровать, не снимая сапог минут на двадцать, и снова на молитву. Отца Серафима никто не видел в гражданской одежде, он всегда и везде был в подряснике. Не снимал его и во время гонений и репрессий. Он один из тысяч русских священников, кому довелось вынести все испытания ГУЛАГа с упованием на Господа. Многие люди, которые знали архимандрита Серафима, вспоминают времена, когда власти запрещали батюшке принимать людей, и после службы все должны были выходить за ограду храма. Но Господь, по молитвам отца Серафима, исцелял болящих как в храме, так и в пути, и по возвращению домой.
 
архимандрит Серафим (Тяпочкин)
 
Ещё одна книга «Жизнь — вдохновенный полёт» посвящена выдающему юристу, одному из основателей Арбитражного суда Беларуси и России, поэту и путешественнику Владимиру Исайчеву. Вместе с известным путешественником Валентином Ефремовым он перелетел аномальную зону озера Байкал на воздушном шаре «Святая Русь» в шестьдесят шесть лет. Это был первый его полёт, опаснейший: из двадцати семи воздушных экспедиций в этой зоне они единственные вернулись живыми. Во Владимире Николаевиче меня восхищают неимоверная трудоспособность, доброта, отзывчивость. Он всё успевает: сейчас в почётной отставке, а ещё недавно активно работал в Арбитражном суде, руководит Всероссийским общественным движением «Возвращение к истокам», пишет стихи и романсы. В родном селе Владимир Исайчев возродил источник, построил храм, открыл музей народного быта. Он написал либретто к эко-балету «Полёт над Легендой» и в семьдесят три (!) года исполнил в балете главную партию Байкала! А на днях состоится премьера его пьесы «Сартаковская мадонна», посвящённой сельской женщине, выстоявшей войну. Он называет меня своей младшей сестрой.
 
В данный момент занимаюсь проектом «Детская война». Сборник состоит из воспоминаний детей войны. Получается захватывающая документалистика. Шесть первых биографий уже вышли в свет.
 
Николай Шипилов— Сегодня многие пытаются рассуждать на тему «православный писатель», «православные творческие объединения». А на поверку оказывается, что они далеки от христианства. Что вы думаете по этому поводу?
 
— Я думаю так: есть писатели русские, белорусские, зарубежные… и только. К писателю приставка «православный» неуместна. Писатель — он или есть, или нет. И определяется он в первую очередь умением сопереживать и любить человека, своим милосердием. Тому подтверждение — творчество Пушкина, Достоевского… Шипилова. В их произведениях есть творческий, животворящий дух. Нынче наблюдается некий перегиб, когда авторы говорят о храмах, куполах, свечах, о благочестивых беседах, которые чаще всего далеки от жизни. Такое писательство мне больше напоминает лицемерие. Но читатель сегодня умный и сумеет разобраться. Думаю, он быстрее купит Шмелёва. Чем Иван Сергеевич, скажите, не православный писатель?! К сожалению, ныне мало православных писателей, которые так рассказывают о дороге к спасению, истине, свету... Но есть Николай Гаврилов — это литературное чудо наших дней. Его романы очищают душу.
 
— Интересно, что Татьяну Николаевну Дашкевич радует в жизни и чего она хотела бы избежать?
 
— В жизни меня радует сама жизнь, чудо которой заключается в постоянном течении, изменении, развитии… Меня радует, что я живу в родной Беларуси, что у меня много друзей, что занимаюсь любимым делом. Что живы, слава Богу, мои родители. Счастлива, что у меня чудесные, искренние, добрые дети, которые не умеют лицемерить.
 
В жизни меня радует сама жизньРада, что у меня был любимый муж. Хоть его уже нет с нами, я счастливый человек, ибо многие люди не знали такого понимания, такого проникновения из души в душу. Когда мне тяжело, больно, я чувствую, что он рядом, поддерживает меня… Многое и не радует, а напротив — огорчает и болит. Не могу не переживать, когда обижают детей, когда снова восстают против Христа, убивают, лицемерят, лгут, когда сатанеет общественность. Чего бы я хотела избежать? Ничего из того, что мне послано Богом. Испытания, трудности, которые выпали на мою долю, пошли на пользу, закалили меня, прояснили зрение.
 
С чего начинается Татьянин день у христианки Татьяны Дашкевич?
 
— Утром я иду в храм, причащаюсь, а с обеда начинается подготовка к концерту. Я его провожу каждый год в день своей святой покровительницы — мученицы Татьяны. Ведь, кроме писательства, есть ещё одна любовь — песня. Сегодня я исполняю свои песни и песни Николая Шипилова. Участвую в фестивале православной культуры «Кладезь», который проводит Свято-Елисаветинский монастырь. С концертами исколесила необъятные просторы России и Беларуси. Но самый главный концертный день — 25 января — я провожу дома, в Минске. В этот день царит приятная творческая суета, которая заканчивается встречей с самыми дорогими людьми — моими слушателями, читателями, большими и маленькими.
 
Беседовала Татьяна СОКОЛОВИЧ


Рассказать друзьям:


Читать другие новости